о красоте

[maria_tsareva]

Вчера я сделала для себя открытие. Я поняла суть красоты.
Совсем уж некрасивой я себя перестала считать лет с восемнадцати. Но недостаточно красивой оставалась, наверное, до вчерашнего тренинга. Недостаточно для чего? Чтобы хотеть. Чтобы сметь. Чтобы жить по душе. Разумом-то я давно уже всё поняла и сотни раз себе разрешила. А как дело доходит до действий – упадок сил, депрессия, решение, что уже и не больно-то и хочется! (Ух-ты, слово «больно» вылезло! Получается, уже не слишком больно, от того и не хочется! Я на самом деле все глобальные в своей жизни решения принимала и поступки совершала, убегая из боли. И всё время вспоминала лягушку в сметане, которой пришлось бултыхаться и сбить это треклятое масло, чтобы не утонуть). И вдруг до меня дошло – ребёнок внутри меня, маленькая девочка, всё ещё считает себя некрасивой. А значит: плохой, никудышной, сама по себе ни на что не годной.
Свою маму я долгое время считала очень красивой. И сильной. И важной. И главной. Сильнее и главнее, чем папа. И очень хотела её любви и просила её внимания. Внимание было либо раздражённым, либо карающим. Либо ограничивающим мою свободу. А когда лет в пять я услышала, как она в разговоре со своей подругой назвала меня «страшненькой», всё как-то встало на свои места. Я не красива, поэтому недостойна ни любви, ни доброго внимания (Отойди, не мешай! Замолчи, кому сказала!). И сделать я ничего путного не могу именно поэтому. И бестолочь я поэтому. И у других дети как дети, а я… А я некрасива. Из этой некрасивости я и жила: учила скучные уроки, потому что так надо. Благо, схватывала всё на лету, хотя бы тупицей не стала. А тут ещё в школе рассказали про внутреннюю красоту женщины! И Заболоцкий подсуетился: «Что такое красота, и почему её обожествляют люди? Сосуд, в котором пустота, или огонь, мерцающий в сосуде?» Решила мерцать. Быть хорошей. То есть, задвинуть свои желания поглубже и чутко держать нос по ветру – чего от меня ждут люди.
Выражение «Что люди скажут» меня злит. Нет, не так – ещё недавно меня злило. Злило, когда моя матушка, всё детство старавшаяся сэкономить на моей одежде (её саму, выросшей в многодетной семье, одевали в обноски) начинала меня учить, что нужно наряжаться для людей. Так, чтобы «людям на тебя было приятно смотреть». Объяснить, почему на меня расфуфыренную людям будет смотреть приятнее, чем когда я хожу в удобной для себя одежде, чистой и не рваной, она не смогла. А я для себя проследила: страх, что люди скажут, и скажут нечто плохое, парализует меня (парализовал?), когда я берусь выполнять какие-то проекты. А ну как обсмеют-обругают? И я, даже послав их на все подходящие буквы и сделав морду кирпичом, в глубине души им поверю. Ибо – некрасива. И поэтому ничего путного… ну, или по-настоящему серьёзного… или ценного сделать не смогу. И поэтому я прячусь за кого-то, за какого-нибудь начальника. И получаю деньги, гораздо меньшие, чем я могла бы получать за свою работу (выполненную, как правило, очень даже хорошо). А зато с меня спрос меньше…
Я точно знала, что ни один приличный мужчина не может меня полюбить – трижды проверяла. Первый и третий мужья говорили, что любят, при этом были какими-то не такими, не теми. Любовь второго хотелось заслужить. Не заслужила. Я оказалась не та. Ну правильно, не красива же! (Он, кстати, тоже не Апполон. Но женщин перебирает до сих пор – идеальную ищет). И вообще, некрасивых женщин не любят. На них полагаются. В домашнем хозяйстве и на производстве.
И вдруг вчера на тренинге я узнала, что красота – сила. Не просто узнала – почувствовала, увидела и поняла, что понятие красоты – краеугольный камень в моём ощущении себя. Камень, заложенный в пятилетнем возрасте – ещё в четыре я нравилась себе безусловно. А потом поверила маме, главному судье и авторитету, что во мне нет красоты. А значит – нет силы. Я не красива, значит, я бессильна.. Всё что некрасиво, уродливо – не из мира души. Это из какого-то другого мира… А я живу в этом, и хочу жить в этом! И я должна получить эту красоту извне – через внимание, одобрение, похвалу. Через свою нужность, пригодность. Получить, как разрешение жить, как право жить И я клянчу кусочки красоты у других людей, которые кажутся мне более важными, чем я. Более важными, более сильными… И более красивыми. По крайней мере, именно такими их видят окружающие…
Помню, как в девять лет в пионерском лагере я влюбилась в мальчика из своего отряда. А он тоже влюбился, но не в меня, а в другую девочку. Что было в ней? На мой взгляд, ничего особенного – худенькая, раскосо-темноглазая, ребёнок от русской мамы и папы-корейца. Но почему-то она слыла красавицей. И я, разглядывая перед сном картинку с журнальной красоткой на стене девчачьей спальни, молилась: «Господи! Сделай так, чтобы я выросла и стала такой же красивой!» Выросла, похорошела. Приобрела вполне приятную глазу форму. И продолжала её наполнять всё тем же кривым содержанием… Я старалась всем нравиться и быть хорошей девочкой. Чтобы получить свою порцию похвалы и подтверждение своего права жить в этом мире.
Вот интересно… Похвала мне видится как возмещение той энергии, которую я отдаю человеку. И она отличается от благодарности. Похвала – как выдача пайка. Благодарность – как щедрая пригоршня. От души.
Но вернусь к красоте. Я чётко увидела, когда мне её перекрыла мама и как продолжала затыкать места, откуда она ещё фонтанировала. Отвела меня на гимнастику (кстати, не помню этого эпизода, она позднее пересказывала), где тренер назвала меня непригодной – слишком упитанная (а то, что я хорошо танцевала и рисовала, родители не увидели). Обрезала мне чёлку, а потом причитала, что у всех девочек чёлочки, а у меня дурацкий зализ. Потом, когда чёлка отросла, с руганью заплетала мне косички из тусклых и посечённых волос – «ну что у тебя за волосы, сплошь колтуны!" Она вообще всё делала с раздражением и руганью. Я ей мешала жить. Она со мной, отцом и братом тащила свой крест.
Так что мне красоту закрыла мама. Не знаю, кто закрыл ей – может быть, какая-нибудь учительница. И, подозреваю, она и в свои 66 лет всё ещё та щекастая девочка лет 12, которую в школе обзывали водородной бомбой.
И судя по тому, в каком состоянии наши дворы и дома, какое количество алкоголя принимается в одну харю населения, красоту закрыли нескольким поколениям женщин. Ну не может женщина с красотой в душе воспитать детей, которые всё вокруг крушат и ломают, включая собственные тела (я про пирсинги) и здоровье. Ну не может человек, чувствующий красоту, смириться с жизнью в вонючих хрущёбах и вываливать мусор под лестницу. А может быть, красоту перекрывают всем женщинам эпохи потребления? Закрывают силу, с которой они родились, и отправляют на поиски красоты, подсовывая вместо истотных образов либо настоятельную потребность служить человечеству, либо химеры – силикон, отбеленные зубы, шёлковую после эпиляции кожу и липоскацию. И внушают что тогда-то и получится красавица. Красавица, достаточно сексуальная для того, чтобы её захотел богатый мужчина. А остальные женщины, которые не вписываются в 90-60-90, годятся только на то, чтобы быть полезными членами общества. Или подругами для неудачников.
И нужна очень большая работа души и очень тщательное очищение сознания, чтобы понять, где перепутаны образы, где форма вытеснила содержание и для чего на самом деле даётся красота. Даётся каждой женщине, от рождения. Ибо это – суть её, её природа, её сила, с помощью которой она творит мир.
И чего бы такого сотворить хорошего? А?

источник